Я обвиняю

Люди старшего поколения, с которыми я пересекаюсь по роду своей деятельности, часто говорят, что мои суждения излишне категоричны. Но, добавляют они, со временем это пройдет – издержки возраста.
Возможно. Я и сам все острее замечаю, что между черным и белым есть 256 оттенков серого.

Жаль лишь, что под шапкой «здесь не так все просто» у нас постоянно замусоливаются даже однозначные, как горсть земли, истины.
Поэтому название знаменитой статьи Эмиля Золя, вынесенное в заголовок этого поста, не случайно.
Мне не до политкорректности и не до упражнений в гибкости позиции, когда речь идет о Дастане Чиныбаеве.

Дастана называли надеждой казахстанского балета – говорили, что он похож на молодого Нуреева: тонок, прыгуч, пластичен. Молодой танцовщик, до 20 лет ставший солистом ГАТОБа, ошеломлял всех своим талантом, преданностью балету и работоспособностью. Он очень быстро сформировался как профессионал, и все в один голос говорили, что такие артисты рождаются раз в столетие. Международные конкурсы Дастан щелкал один за другим: 3 премия международного конкурса в Варне (из казахстанцев такую премию получал только Рамазан Бапов в 1974 году), 2 премия международного конкурса в Хельсинки, Диплом международного конкурса артистов балета “Ваганова-приз” в Санкт-Петербурге... Но сам Чиныбаев повторял, что ему ближе спектакли, а не конкурсные выступления – за несколько минут скомканного номера трудно раскрыть образ. А уж в больших постановках его талант раскрывался вовсю.
“Танцовщик с великолепной техникой классического танца, акдемизмом исполнения, филигранностью, яркой эмоциональной выразительностью, глубоким вживанием в образ, неподдельной искренностью и свежестью чувств..” - писали о нем в специализированных буклетах.
“На сцене он не кажется принцем, он и есть принц” - говорил бесменный педагог Дастана Эдуард Мальбеков.
“Сразу видно было, что это прирожденная звезда” - добавляла Лейла Альпиева.

Всякий раз после выступления из костюмированного рая роскошного театра Дастана попадал в обшарпанные стены семейного общежития. Он жил там с мамой. “Надежда казахстанкого балета”, “прирожденная звезда” стеснялся приводить друзей в свое жилище – настолько оно было убогим. Я не знаю, задумывался ли этот безумно талантливый парень, плакатами с изображенями которого были завешаны центральные улицы Алматы, о том, почему он живет в нищете, в то время как страна гордо именовала себя “казахстанским барсом”.
Он просто однажды сказал маме, что так жить дальше нельзя, и что его мама достойна лучшего. Дастан уехал в Германию по контракту, чтобы заработать себе на жилье.
Там он умер. Официально причина смерти не установлена. Но те, кто знал Дастана, уверены: он просто переработал.
Он хотел купить квартиру. Его ждала мама.

Сейчас мне кажется, что трагическая смерть Дастана была закономерной. Великолепный танцовщик, талант, безмерно преданный делу, просто не мог выжить в нашей среде. Ему не было места в этом государстве – такие люди здесь просто не нужны.
Как только Дастан умер, власти города тут же нашли квартиру для его мамы и место на Кенсайском кладбище для самого танцовщика. Лейла Альпиева за кусок земли на Кенсае даже поблагодарила акимат. И добавила: “Хоронить у нас научились. Помогать при жизни – нет”.

Я обвиняю власть в том, что она ничего не сделала для выдающегося танцовщика современного Казахстана Дастана Чиныбаева.

Я обвиняю телеканалы в том, что ни один из них не показал гражданскую панихиду по Дастану. Просто потому что в тот же день страна готовилась совершить очередной прыжок к лучшей жизни, и руководители страны делали радужные заявления.

Я обвиняю общество в том, что оно, получив такую пощечину, даже не подставило другую щеку – оно просто сделало вид, что не заметило удара. И так происходит постоянно.

Я обвиняю Министерство культуры в том, что оно не сделало даже попытки оправдаться, выпустив книгу памяти Дастана или сделав о не фильм.

Я обвиняю себя в том, что узнал о жизни Дастана только после его смерти...

Недавно один очень известный деятель культуры сказал по поводу трагической судьбы Дастана: “Ну и ладно, что поделаешь. Участь такая”.
Он имел ввиду Дастана.

Я говорю, что это про нас.