Иглы разума

Рашид Нугманов решил переделать и перевыпустить «Иглу». Речь идет не о римейке, сиквеле или приквеле: старый фильм просто выпустят к народу в новой редакции, добавив некоторые сцены и изменив сюжет. 

Кому нужна такая «Игла»?

Я моложе чем поколение Цоя, но я отлично помню то время, когда мы не знали, что билеты в кино станут дороже, а люди – дешевле. 

Цой был символом эпохи. Эпохи, ждущей перемен. Он стал героем поколения – потому что без героя поколение превращается в постоянное колебание. Мы это и видим сейчас. 

А тогда бунтарский дух просился наружу – и хотелось дать всем прикурить, даже если от самого останется только окурок. Философия не нова: такими были и Прометей, и Данко, но Нугманову удалось выразить вечную тему в новом времени. Моро должен был принести огонь. На коленях, зимой  - не важно. Без огня нет меня – вот правда Моро. 

Где этот огонь сейчас? Растворился в деньгах, понтах, тряпках, погоне за призраком счастья в виде машины и красивых телок. 

У молодежи нет героя, и он, похоже, ей не нужен. Только не называйте героями эмо: инфантильный герой, думающий о себе, – тема для телепередачи «Здоровье».  С другой стороны, именно эмо, пожалуй, выражают культуру нынешнего времени. Когда-то легендарный бунтарь Махамбет Утемисов гениально выразил свою жизненную позицию: «Я это. Это я». Риторика эмо схожа, но задачи другие. Махамбет стремился сделать мир лучше и многим мешал. Эмо хотят, чтобы не мешали им. 

Эгоизм пронзил общество. Герой появляется только тогда, когда ему находится место. Сейчас места нет. Никто не пойдет ни за кем. 

Я могу понять Нугманова. Наверное, он хочет выразить свое отношение к реальности и сказать: «Вот были же люди!».

Да, были. Но если раньше каждое время требовало своего героя, то сейчас время ничего не требует. Нынешнему поколению Моро не нужен. 

Конечно, кассу можно сделать и на старых сливках, как и делают сейчас сотни диско-групп. Они очень долго говорят про свои великие идеи, но все понятно без слов: поколение диско – наиболее платежеспособная часть общества. Вот и все. 

Но при чем здесь Цой? Причем здесь Моро? Зачем опускать его из пантеона на грешную землю?

Есть одна надежда. Может быть, Рашид хочет сказать что-то очень важное. О себе, о Цое, о том, куда мы катимся и зачем.

И если есть порох, то дай нам огня. 

Вот так.

Вот так.

На двоих

Друзья, теперь у меня есть блог и на проекте www.afftor.kz (http://afftor.kz/autors/baitukenov). 

Там, насколько я понимаю, приветствуются сообщения в стиле easy writing, поэтому какие-то стебные и недлинные тексты я буду оставлять там, а длинные и нестебные, или, как выразилась Хельча Исмаилова, "умничающие" - здесь.

Что, надеюсь, не помешает читателям этого моего блога оставлять комментарии и тут, и там. 

И тут, и  там будут и некоторые посты. Это потому, что по-моим впечатлениям, аудитория на двух сайтах все-таки разная. 

А чтобы проверить мою версию, я опубликую здесь текст о реинкарнации "Иглы". И понаблюдаю, кто что напишет. Ну если, конечно, напишут вообще.

Да плюньте вы

 На днях коллега спросил меня: «Что в твоем понимании есть культура Казахстана?», чем вогнал меня  в пятиминутный ступор. Ситуацию спасла внезапно всплывшая в голове уличная сцена из жизни «культурной столицы страны», где группа здоровых жигитов самоотреченно лузгала семечки и с упоением победителей плевала на асфальт. Дело было около 9 мая. «Вот это и есть культура нашей страны» - сказал я. 

Общий уровень культуры населения определяется низшим уровнем ее проявления – истина простая, но у нас почему-то постоянно игнорируемая. Если в компании из 20 человек в герметичном помещении один постоянно забывает слить воду в унитазе, запах распространяется на всех. Можно закрывать нос трактатом «История мировой философии», ставить «Гамлета», морщиться и даже со временем адаптироваться к постоянному амбре, однако первая реакция всякого нового гостя будет напоминать о скрытой амбивалентности ситуации.

Казахстан, как и всякое государство – герметичное помещение. Тысячи сверхинтеллигентных людей  ни на йоту не продвинут культурное развитие общества, пока сотни их сограждан плюют на асфальт и лузгают семечки. Поэтому вкладываемые государством деньги  в развитие культуры и искусства практически уходят в никуда. Да, искусству нужна поддержка. Да, деятели культуры вправе требовать к себе особого внимания со стороны государства. Но это вечный бой за место в теплице, в то время как нужно вспахивать поля. 

Писатели, художники, композиторы будут нужны тогда, когда они будут нужны, извините за невероятную глубину мысли. Финансировать необходимо не только и не столько оперы, арии, симфонии, сколько создание новых библиотек и повышение качества образования. Проблема литературы – не в отсутствии хороших писателей, а в недостатке хороших читателей. И это относится ко всем сферам культуры. 

Образование – процесс нескончаемый, занимающий всю жизнь. Соответственно, чем раньше люди начнут получать нужные знания, тем быстрее они достигнут некоего усредненного набора качеств цивилизованного члена общества. К сожалению, у нас этот процесс или начинается слишком поздно, или не начинается совсем. По-другому и быть не может, пока в сельские школы идут преподавать те выпускники вузов, которые сами еле перешагивали порог сессии, будучи студентами.  Знание умножает скорбь, незнание – количество тех, по которым приходится скорбить.

Произведения эпохи пост-модерна, в которой мы имеем счастье жить, просто физически невозможно воспринимать, не имея определенного багажа знаний. Возьмем, к примеру, кино – самое универсальное из искусств. Чтобы понять фильм «2001: Космическая одиссея» Кубрика, нужно знать Ницше, Ницще невозможно отделить от Шопенгауэра, а за тем стоят и Кант, и Платон. 

А если рассматривать современное кино, то тут вообще повальный творческий или прямой плагиат. Тарантино подглядывает у де Пальмы, Коэны  - у Стерджеса, Омирбаев у Трюффо, и так далее. 

Снижение качества образования, как профильного, так и общего, приводит к тому, что заимствования принимаются за оригинал. Но это полбеды. В конце концов, факт даже прямого плагиата говорит о том, что человек знал, где воровал. Беда начинается, когда тот же молодой режиссер снимает на голубом глазу революционную фильму, заново изобретая параллельный монтаж и глубинную мизансцену, а его друзья смотрят, и говорят: «Чувак, ты гений!». И он верит, что он гений. Более того, вера его – самая истовая из всех, потому что он не сомневается. 

Как и ни на секунду не задумывается перед тем, чтобы плюнуть на асфальт Площади Республики. 

P.S. Недавно разговаривали мы с одним известными художником о роли творцов в современном казахстанском обществе. Говорили долго, вроде бы не бестолково и временами даже умно. Закончив свой пламенный спич, живописец затянулся напоследок и бросил окурок на землю прямо перед дверями галереи. 

Теперь нам не о чем говорить. 

Я обвиняю

Люди старшего поколения, с которыми я пересекаюсь по роду своей деятельности, часто говорят, что мои суждения излишне категоричны. Но, добавляют они, со временем это пройдет – издержки возраста.
Возможно. Я и сам все острее замечаю, что между черным и белым есть 256 оттенков серого.

Жаль лишь, что под шапкой «здесь не так все просто» у нас постоянно замусоливаются даже однозначные, как горсть земли, истины.
Поэтому название знаменитой статьи Эмиля Золя, вынесенное в заголовок этого поста, не случайно.
Мне не до политкорректности и не до упражнений в гибкости позиции, когда речь идет о Дастане Чиныбаеве.

Дастана называли надеждой казахстанского балета – говорили, что он похож на молодого Нуреева: тонок, прыгуч, пластичен. Молодой танцовщик, до 20 лет ставший солистом ГАТОБа, ошеломлял всех своим талантом, преданностью балету и работоспособностью. Он очень быстро сформировался как профессионал, и все в один голос говорили, что такие артисты рождаются раз в столетие. Международные конкурсы Дастан щелкал один за другим: 3 премия международного конкурса в Варне (из казахстанцев такую премию получал только Рамазан Бапов в 1974 году), 2 премия международного конкурса в Хельсинки, Диплом международного конкурса артистов балета “Ваганова-приз” в Санкт-Петербурге... Но сам Чиныбаев повторял, что ему ближе спектакли, а не конкурсные выступления – за несколько минут скомканного номера трудно раскрыть образ. А уж в больших постановках его талант раскрывался вовсю.
“Танцовщик с великолепной техникой классического танца, акдемизмом исполнения, филигранностью, яркой эмоциональной выразительностью, глубоким вживанием в образ, неподдельной искренностью и свежестью чувств..” - писали о нем в специализированных буклетах.
“На сцене он не кажется принцем, он и есть принц” - говорил бесменный педагог Дастана Эдуард Мальбеков.
“Сразу видно было, что это прирожденная звезда” - добавляла Лейла Альпиева.

Всякий раз после выступления из костюмированного рая роскошного театра Дастана попадал в обшарпанные стены семейного общежития. Он жил там с мамой. “Надежда казахстанкого балета”, “прирожденная звезда” стеснялся приводить друзей в свое жилище – настолько оно было убогим. Я не знаю, задумывался ли этот безумно талантливый парень, плакатами с изображенями которого были завешаны центральные улицы Алматы, о том, почему он живет в нищете, в то время как страна гордо именовала себя “казахстанским барсом”.
Он просто однажды сказал маме, что так жить дальше нельзя, и что его мама достойна лучшего. Дастан уехал в Германию по контракту, чтобы заработать себе на жилье.
Там он умер. Официально причина смерти не установлена. Но те, кто знал Дастана, уверены: он просто переработал.
Он хотел купить квартиру. Его ждала мама.

Сейчас мне кажется, что трагическая смерть Дастана была закономерной. Великолепный танцовщик, талант, безмерно преданный делу, просто не мог выжить в нашей среде. Ему не было места в этом государстве – такие люди здесь просто не нужны.
Как только Дастан умер, власти города тут же нашли квартиру для его мамы и место на Кенсайском кладбище для самого танцовщика. Лейла Альпиева за кусок земли на Кенсае даже поблагодарила акимат. И добавила: “Хоронить у нас научились. Помогать при жизни – нет”.

Я обвиняю власть в том, что она ничего не сделала для выдающегося танцовщика современного Казахстана Дастана Чиныбаева.

Я обвиняю телеканалы в том, что ни один из них не показал гражданскую панихиду по Дастану. Просто потому что в тот же день страна готовилась совершить очередной прыжок к лучшей жизни, и руководители страны делали радужные заявления.

Я обвиняю общество в том, что оно, получив такую пощечину, даже не подставило другую щеку – оно просто сделало вид, что не заметило удара. И так происходит постоянно.

Я обвиняю Министерство культуры в том, что оно не сделало даже попытки оправдаться, выпустив книгу памяти Дастана или сделав о не фильм.

Я обвиняю себя в том, что узнал о жизни Дастана только после его смерти...

Недавно один очень известный деятель культуры сказал по поводу трагической судьбы Дастана: “Ну и ладно, что поделаешь. Участь такая”.
Он имел ввиду Дастана.

Я говорю, что это про нас.

Simply the best

Доведись кому-нибудь спросить у меня: «Кто твой любимый режиссер?», и я отвечу: «Абдулла Карсакабаев».
Ответ, который еще года два назад в устах любого кинематографиста или сочувствующего интеллигента показался бы мне самому лживым и напыщенным, как речи кандидата в депутаты от партии «Все всем и сразу!» во время предвыборной гонки.
Какой Карсакбаев, о чем вы? Ну Тарантино, Родригес, Чимино, Феллини, Кубрик, Джармуш, наконец, - это да. Кто такой Карсакбаев среди них, кто о нем знает, кому он нужен?
Никто не знает. Никому не нужен.

Так остро проявившаяся у нас тяга к собственной истории очень избирательна: мы помним то, что нам выгодно помнить, не вникая в суть предмета. Мы точно помним, что Абай – это наше все, но уже не помним ничего из этого всего. Наследие великого мыслителя толкуется однобоко, и хуже того – превратно, в результате чего от Абая, непонятого и непринятого эпохой, но ею убитого, остается только бантик «реформатор литературы».

То же и с Карсакбаевым. Формально ему регулярно воздают почести, показывают его фильмы, пишут о нем статьи (замечу, очень комплиментарные). Но при этом все самозабвенно говорят о зеленом, в то время как обсуждать надо теплое.
Догматичная декларативность регулярно появляющихся сентенций проста, как мычание коровы: Карсакбаев, дескать, велик, потому что велик. Точка.
Это очень удобная позиция: всякий раз после упоминания легендарных имен восхищенно закатывать глаза, одобрительно кивать головой и мармеладить что-то вроде «Ну Ходжиков-то гений, не поспоришь». Однако не спорят не потому, что оспаривать положение авторитетов глупо, а потому, что не знают, о чем. Никому не интересна ни гражданская позиция Карсакбаева и того же Ходжикова, ни особенности их творчества. Как ни странно, люди старшего поколения только поощряют такую модель поведения, требуя внимания, но не понимания.

Между тем, Карсакбаев – гениальный национальный режиссер, стоящий в мировом масштабе рядом с Рязановым, Тарковским, Куросавой, Уайлдером, Чимино...
Меня не перестает удивлять его широчайший творческий диапазон. Ему был подвластен любой жанр – от детской комедии до боевика, причем за что бы режиссер на брался, он все делал с блеском, не сдавая ни на йоту своих убждений, ни кинематографичности.

«Меня зовут Кожа» - формально детская комедия, таящая под собой огромный пласт вопросов социального устройства послевоенного Казахстана.

«Тревожное утро» - одна из сильнейших драм, которую я когда-либо видел. Это, если хотите, наш кинематографический «Тихий Дон». Банальная история о борьбе красного командира с басмачом, которых сняли вагон и маленькую тележку, у Карсакбаева превращается в трагедию народа, вынужденного выбирать между коммунистами и баями, в то время как народ хочет выбрать справедливость и покой. Классический васильевский вопрос «ну куда крестьянину податься?» «Тревожное утро» поднимает до нового уровня: выбор есть, но кто волен выбирать?
Не случайно фильм Карсакбаева, как и «Чистое небо» Чухрая положили на полку – для советской власти это было слишком.

«Погоня в степи». Яркий пример голливудского фильма, заштампованного донельзя, - но с как безупречно Карсакбаев отработал все штампы, насколько красиво положил вестерн на казахскую степь! Куча заимствований, но исполнены они с таким блеском, что современным казахским режиссерам остается только нервно теребить «Аррифлекс» в сторонке.

Карсакбаев в кино мог все.
Карсакбаев в жизни имел твердую позицию, которая совершенно не совпадала с генеральной линией.
Карсакбаев – вершина не только в казахстанском, но и в мировом кино.

Я далек от теории всемирного заговора, но когда подавлящее большинство студентов Академии искусств имени Жургенова не знает, что снимал Карсакбаев, поневоле задумаешься. Как человек, отучившийся четыре года в национальной академии на национального же режиссера, может пройти мимо такой величины?
Может быть, кому-то выгодна сегодняшняя декоративная слава наших легендарных кинематографистов? Пока молодежь снисходительно допускает, что Карсакбаев – велик, не вникая в суть вопроса, ничего не случится.
Когда она посмотрит «Тревожное утро», поймет его, и начнет задавать вопросы, утро действительно может стать тревожным.

Но это будет утро нового дня.

Форума палата

После выхода материала о VIII Евразийском медиа-форуме, ко мне пришло письмо от гендиректора этого великолепного мероприятия Руслана Жемкова.

Между нами завязалась краткая, но насыщенная переписка, которую я привожу дословно.

Р.Ж.:
Тулеген, ничего умнее про Медиа Форум вы написать не смогли? Что же тогда все так ломятся попасть туда? И вы считаете себя объективным профессиональным журналистом?

Т.Б.:
Руслан, а Вы ничего умнее медиа-форума провести не могли?

Р.Ж.:
Что, например? А? Идиот!

Т.Б.:
Например, саммит по проблеме родовспоможения у алатауских коров в странах, не имеющих выхода к морю.К ситуации с масс-медиа в нашей стране этот саммит имел бы отношения не меньше, чем Ваш Евразийский медиа-форум.

К сожалению, г-н Жемков не ответил на это сообщение, и наш подающий надежды роман в эпистолах угас.

Первое

Зачем я открыл свой блог? Во-первых, вот-вот у нас к штыку приравняют перо, то есть блоги и комментарии к средствам массовой информации. Таким образом, на интернет-просторах нашей бескрайней страны появилось еще одно СМИ, у которого априори есть благодарная аудитория в лице сотрудников прокуратуры.
Во-вторых, формат газеты не всегда позволяет размещать статьи в полном объеме, поэтому к читателям они поступают, как завещал Микеланджело, с отсечением всего лишнего. Это не плохо и не хорошо – это данность, в рамках которой трудятся все журналисты, поскольку редакторату виднее, как должен выглядеть материал в газете, и сама газета вообще. Блог – другое дело. Поэтому я планирую помещать здесь полные версии своих материалов (если они, на мой взгляд, того стоят) и те статьи, которые по разным причинам вообще не вышли в свет.
В-третьих, с некоторых пор в моей черепной коробке начали гнездиться разные мысли, которые так и рвутся наружу. Как автор газеты, я, видимо, еще не дорос до того, чтобы стать исключительно публицистом колумнистического толка (мне этого и не хочется), однако иногда так и тянет написать пару абзацев о текущем моменте.
Вообще я далек от того, чтобы считать, будто мои статьи и мысли будут очень интересны кому-то еще, кроме меня. Но...

Однажды режиссер Серик Апрымов рассказал мне притчу. Стоял как-то на берегу озера Ходжа Насреддин, и лил в воду айран из чашки. «Что ты делаешь?» - спросили у него прохожие. «Лью айран в озеро. Озеро забродит от закваски, и все превратится в айран. Я продам его и разбогатею» - ответил Насреддин. «Глупец! Так не может быть!» - вскричали ему. Тот ответил: «А вдруг?».